«Как странно думать, что война кончилась. В этом нужно убеждать себя.»

1945 год

9 мая. Вечером поехали я, Лёля и Игорь в город. Туда добрались хорошо. Но выйти из метро на площади Революции было невозможно из-за чрезмерного скопления публики внизу у эскалаторов — давили друг друга, милиция не справлялась, раздавались панические крики, визг женщин. Кое-как выбрались из давки и поехали на метро же дальше к Арбату. Выбрались там на поверхность благополучно ровно в 8 часов вечера, когда раздался салют в честь войск, занявших Прагу. Пошли взять хлеб на ул. Горького, оживление было в народе большое — очень много навеселе; идут (молодёжь) большими группами, с гитарами, с гармониями, поют, танцуют — точнее пляшут с отчаянной решимостью и весельем сильно подогретым. Были мы на площади у Моссовета, когда голос Левитана объявил, что в 9 часов вечера по радио выступит председатель СНК СССР Сталин. Дошли до Охотного ряда к 9-ти. Большие толпы публики столпились перед громкоговорителями. 

Очень раздражали и мешали слушать автомобили, троллейбусы, трамваи, гудевшие и звеневшие, пытаясь пробить себе пути в толпе. Но в последние минуты перед выступлением толпа бросилась прямо под автомобили, трамваи и пр. и заставили их встать. Стало сравнительно тихо. Говорил Сталин ровно 5 минут — слушали внимательно. Я расслышал всё, стоявшая рядом Лёля мало что поняла. Наиболее любопытными в речи было два места (так мне в мгновения его выступления показалось): указание на то, что кончился период войны и начался мирный период (видимо, война с Японией под вопросом, и большим); фраза о вековой борьбе славянских народов с германством и о завершении этой борьбы победой славян в этой войне (таким образом, славянская тема упрочивается в нашей политике и идеологии).

Затем пошли мы на Красную площадь в ожидании последнего салюта.

Народу на ней скопилось видимо-невидимо, давка была страшная, мы ещё кое-как держались, прижавшись к стене трибун у мавзолея. В 10 часов был салют Армии и Флоту (30 залпов из 1000 орудий). Светили цветные прожекторы — лиловые, голубые, красные; публика кидала кое-где вверх кепки, шапки, серпантин…

Радостное оживление было всеобщим и неподдельным, особенно восторгались ребята. После салюта в воздух поднялось много аэропланов — гул моторов наполнил его — они сбрасывали гроздья цветных ракеток. Зрелище было очень красивое. В толпе встречались английские и французские, американские военные, к ним относились с почтением, уступая дорогу. На обратном пути давка опять-таки была страшная. В 1 час ночи были дома. 

10 мая. Четверг. Как странно думать, что война кончилась. В этом нужно убеждать себя. Сижу сейчас (11-го утром) и пишу свой доклад о Герцене и славянофилах, и всё кажется, что это не дело, не настоящее, что нужно идти слушать сводку, глядеть на карту и пр. Некоторые говорят, что события этих дней совершенно выбили их из колеи — люди не могут заниматься. Заседал сектор истории СССР до XIX в. включительно. Доклад делала П.К. Алефиренко о чумном бунте в Москве в 1771 г., малоубедительно. Потом был митинг в Институте Истории Академии Наук.

Поймали Геринга.