«Толя осторожно концами пальцев дотронулся до моей руки, потом осторожно начал гладить»

1944 год

11 сентября. Итак, я была в обществе трех юношей, если не считать Диминой мамы и его младшей сестренки Светланки. Милая девочка. Она сидела рядом со мной. Я сидела на стуле против двери, справа от меня Юра, напротив мама Димы, а на диване Светка, Толик и Дима. Светка возилась с Толей, а потом схватила мою руку и не отпускала. Толя осторожно концами пальцев дотронулся до моей руки, потом осторожно начал гладить. Мой робкий друг, ему доставляет удовольствие держать руку девушки! Потом он все время старался повторить это, но я сразу же отдергивала руку. Я долго вертела в руке яблоко а потом шутя отдала ему, он съел его и все время заговорщицки поглядывал на меня. Дима нервничал и волновался, не знаю почему. Был особенно нежен с мамой. Она у него совсем молодая женщина. Ей в этом году исполнилось 40 лет, но она выглядит слишком хорошо. Юра играл на пианино. Толя заводил электропатефон, причем ему приходилось крутить пластинку пальцем — тока не было. Я чувствовала себя спокойно и уверенно, но мне все время хотелось поговорить с Димой откровенно, узнать его мысли, понять почему он нервничает. Около двух часов мы собрались итти домой. Дима сразу подошел ко мне (в течение всего вечера он не был около меня), взял за руку и повел по лестнице. На улице он попросил, чтобы я не шла так быстро.

Да, забыла! Перед самым концом он давал мне читать мое (одно из первых) письмо. Я несколько дней ничего не ела — не было аппетита и выпив две большие рюмки портвейна, почувствовала, что сильно ударило в голову. В этот момент мне было трудно сосредоточиться и читать, но с первых же строк письма я пришла в себя и читала с большим интересом. Это было мое второе письмо к нему, где я называла его то на ты то на вы. Я читала, как будто этого я никогда не писала. Письмо было интересно и содержательно. Я расспрашивала о его характере, говорила о своей замкнутости, гордости и т.д. Он улыбался наблюдая за мной, а потом спрятал письмо в левый боковой карман кителя.

Идя по улице я сказала ему, что в субботу перечитала его письма, он отвечал, что тоже перечитал мои в воскресенье. Он повторил, что я ему кажусь совсем другой какой он представлял меня раньше (т.е. до встречи), что он сегодня перечитывал вновь мои письма и они приобрели для него совсем другой смысл. Он говорит, что никогда не зашел бы ко мне если бы не Толя. Но что у него было стремление увидеть меня и что он спрашивал у Лиды мой адрес и собирался зайти в июле. Он верил, что встретится со мной, но думал, что я совсем не такая. Вероятно, он судил обо мне по поведению Лиды, но мы совершенно разные люди и под одну мерку не подходим. Он сказал, что ему очень трудно было без писем и я поняла, что мои письма не прошли безследно.

Мой добрый друг, мне нравится его манера, его бережное отношение ко мне, его тонкая культура, обходительность и все другие качества. Лиде было трудно дружить с таким человеком, она любит людей другого склада характера.